Академик Игорь Спасский: Подводный флот России - это щит, который ослаблять нельзя
В день ВМФ "Российская газета" публикует статью известного конструктора, действительного члена Российской академии наук И.Д. Спасского, который более 30 лет возглавлял ЦКБ "Рубин" и еще 1978 году за создание новой серии стратегических подводных ракетоносцев был отмечен звездой Героя социалистического труда. А спустя сорок лет, в 2018 году, удостоен звания Герой России.
"Это не мое "политическое завещание" и не "наказ", которому должны следовать мои преемники, - предваряет автор разговор по существу. - Эта статья - размышление человека, прожившего большую, интересную и, в основном, творческую жизнь. И другим могут быть полезны опыт и мысли человека, который имеет свою точку зрения на многие аспекты нашей жизни и который готов отстаивать свои взгляды, а если нужно - спорить и сражаться за свои идеи во благо России".
***
Две трети моей жизни, с 1950 года, связаны с подводными лодками и Центральным конструкторским бюро морской техники "Рубин" - старейшем в России КБ по их проектированию. Здесь я стал конструктором, потом - заместителем главного конструктора, главным инженером и 33 года проработал в должности генерального конструктора - начальника бюро.
Главным направлением деятельности бюро, в котором прошла почти вся моя трудовая жизнь, всегда было и остается создание подводных лодок для Военно-морского флота России. Среди технических сооружений, создаваемых человеком, подводные лодки имеют один из самых высоких уровней сложности - в их состав входят миллионы деталей, узлов и сложнейших технических средств, в обеспечение их постройки разрабатывается несколько десятков тысяч чертежей, а в их создании участвуют сотни предприятий и тысячи специалистов.
Однако ценность подводных лодок для страны заключается не в этих показателях, а в той роли, которую они играют в системе обороны России. Например, ракетные подводные лодки стратегического назначения (РПЛ СН), вооруженные баллистическими ракетами межконтинентальной дальности, решают задачу ядерного сдерживания вероятного противника. Ответный ракетный удар даже одного подводного ракетоносца способен нанести противнику неприемлемый ущерб как в плане экономического потенциала, так и в плане остальных потерь.
Можно не сомневаться, что стратегические подводные ракетоносцы еще не одно десятилетие будут оставаться важнейшей составляющей ядерного оборонного потенциала России. Еще в 60-х - 70-х годах прошлого века специалистам стало ясно, что как в военном, так и в экономическом отношении стратегические подводные лодки являются незаменимым видом оружия. Это самая "живучая" составляющая стратегических сил нашей страны - при первом ударе, нанесенном противником по нашей стране, обязательно уцелеет достаточное количество ракетных подлодок и ответный ракетный удар не оставит противнику шанса на продолжение нормального функционирования. Звучит это не очень красиво, но однозначно можно заявить, что для нашей страны это наиболее правильное решение по сдерживанию противника от подобных действий.
Различные средства противоракетной обороны (ПРО) противника в полной мере эту задачу решить не смогут, так как для преодоления современной ПРО уже есть решения, а также вследствие того, что удар может быть нанесен подводной лодкой практически из любой точки Мирового океана. С учетом этого, не удивляет, что европейские ядерные державы (Великобритания и Франция) фактически отказались от триады ядерных сил и совершенствуют только морскую ядерную составляющую - в Великобритании ведется работа по программе "Dreadnought" (подводные лодки, которые должны заменить лодки типа "Vanguard"), а во Франции начаты работы над стратегической лодкой третьего поколения (SNLE3G). Пока сохраняют стратегическую триаду только США, но и там отчетливо прослеживается тенденция к возрастанию роли морских "стратегов" (программа ПЛАРБ типа "Columbia").
Многоцелевые атомные подводные лодки (АПЛ), в т.ч. вооруженные крылатыми ракетами, в значительной степени можно считать универсальным инструментом военного воздействия. Они, в отличие от неатомных подводных лодок (НАПЛ), способны решать задачи глобального уровня, практически в любой точке нашей планеты.
Неатомные подводные лодки реализуются как разумное дополнение к многоцелевым АПЛ. Неатомные ПЛ выполняют функцию сдерживания в тех районах, где применение АПЛ невозможно или не оправдано экономически (в окраинных и замкнутых морях).
Развитие подводных сил России в обозримой перспективе предельно понятно: постройка и совершенствование РПЛ СН типа "Юрий Долгорукий", многоцелевых АПЛ типов "Северодвинск" и "Казань", неатомных подводных лодок типа "Санкт-Петербург". Эти планы уже находятся в состоянии реализации и нет сомнений в том, что они будут выполнены. А что дальше?
Как всегда, вектор развития подводных сил России (да и системы обороны страны в целом) формируется двумя факторами: прогнозируемой военно-политической обстановкой и развитием технических средств, применяемых на этих военных объектах.
По моему мнению, с времен "холодной войны" и "биполярного мира" ситуация для России изменилась радикально, и я не могу сказать, что в настоящее время военно-политическая ситуация лучше или хуже предыдущей. Ясно одно - она стала более сложной и менее предсказуемой. Из этого вытекает только один вывод - "всегда будь ко всему готов". Это непросто. Это означает, что на смену узкоспециализированным средствам вооруженной борьбы должны прийти универсальные средства. В части перспективных подводных лодок целесообразно рассмотреть концепцию "монотипа" - лодки, которая сможет решать, как стратегические, так и оперативно-тактические задачи. Разумеется, принятие решения о продолжении работ над "монотипом" не требует спешки, но и откладывать этот вопрос в "долгий ящик" нельзя, ибо по совокупности эта технология может дать заметную финансовую экономию.
Еще один фактор, который с каждым годом проявляется все более отчетливо, - это усиление роли науки и ускоряющиеся темпы научно-технического прогресса. Слово "научно-технический" не зря пишется не раздельно, а через дефис - высокое качество подводных лодок может быть обеспечено только при неразрывной связи науки и техники. Более того, достижения науки должны играть роль буксира, увлекающего за собой технику и технологию.
Знаю, что в постперестроечные времена отечественная прикладная наука оказалась в тяжелом положении и до настоящего времени еще не вернула себе передовые позиции. Если нам удастся помочь отечественной кораблестроительной Науке, то в ней обязательно появятся такие выдающиеся ученые, как академик Валентин Михайлович Пашин, многие годы возглавлявший ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова (в настоящее время - Крыловский государственный научный центр), как академик Игорь Васильевич Горынин, руководивший ЦНИИ КМ "Прометей" (сейчас в составе НИЦ "Курчатовский институт"). С этими замечательными учеными меня долгие годы связывала не только работа, но и настоящая дружба, построенная на взаимном уважении и доверии.
Хочу поделиться еще одним важным наблюдением. Мне, как выпускнику Высшего военно-морского инженерного училища им. Ф.Э. Дзержинского всегда были близки и понятны требования ВМФ к проектируемым подводным лодкам. Это понимание безусловно помогает создавать корабли, на которых моряки будут служить с готовностью. В советский период подводного кораблестроения корабль всегда создавался командой единомышленников - проектантов и представителей ВМФ. Не зря рядом с фамилией Главного конструктора проекта всегда писалась фамилия Главного наблюдающего по проекту - человека, который безусловно был соавтором Главного конструктора.
Однако здесь допустимо высказать еще одну мысль, созвучную известному афоризму военного теоретика Карла Клаузевица, "Война есть продолжение политики, только иными средствами". Подводная лодка - инструмент ведения войны, и ее проект является продолжением объективных требований политики. Реализация этих требований - это во многом субъективный процесс, в котором большую роль играет воля руководителей, встроенных в "вертикаль власти" - от президента РФ и до главного конструктора проекта.
У меня была возможность наблюдать за работой как наших, так и иностранных специалистов, сравнивать их методы. Должен сказать, что подготовка наших специалистов не хуже иностранных, а работают наши иногда даже с большей изобретательностью. Но что у нас "хромает", так это организация.
В 90-х годах хроническое "недофинансирование" работ было нормой - предприятия оборонки соглашались выполнять работы за те деньги, которые им могло выделить государство. Чтобы получить финансирование в необходимом объеме, руководству предприятий приходилось проявлять высший класс изворотливости.
Сейчас беда в другом - работа предприятий, выполняющих гособоронзаказ, столь формализирована с дублирующими друг друга уровнями контроля, что уже не остается времени и сил на выполнение собственно технических работ. Конечно, я преувеличиваю, но бюрократия сильно вредит реальной работе.
Сравнивая наши методы работы с методами, принятыми за рубежом, невольно вспоминаешь про масштабные усилия, которые объединяются словом "импортозамещение". Справедливости ради надо сказать, что на подводных лодках зарубежные изделия практически не применялись. Исключением были изделия, которые производились в республиках бывшего СССР, а потом - в странах СНГ. При проектировании подводных лодок, которые в настоящее время строятся на наших судостроительных заводах, использование изделий зарубежного производства резко сокращено с задачей полной замены на изделия российского производства. К сожалению, такое решение продиктовано вынужденной страховкой.
И все же, в "импортозамещении" есть какая-то неестественность. Оно несколько противоречит логике развития техногенной цивилизации, в которой действуют законы разделения труда и кооперации. Безусловно, можно довести "импортозамещение" до абсурда, до натурального хозяйства, построенного внутри страны. Но кому от этого будет лучше?
Я вспоминаю операцию по подъему затонувшего атомного подводного крейсера "Курск", проведенную в 2001 году. В ней принимала участие международная команда, в которую, кроме российских предприятий и организаций, в том числе, таких широко известных, как Институт им. акад. А.Н. Крылова, завод "Севмаш", входили голландские компании Mammoet и Smit, норвежская Hulliburton, а также множество специалистов компаний России и других стран.
Могла ли Россия выполнить подъем "Курска" без зарубежного участия? Безусловно, могла. Но на это потребовалось бы больше времени и больше денег.
Возвращаясь к подъему АПК "Курск", могу сказать, что и проект подъема, и сама операция имели значение не только для России. Это был важнейший международный проект. Проект, сплотивший всех участвовавших в нем специалистов; проект, который в техническом смысле обогатил все участвующие стороны и судоподъем в целом. Проект, который продемонстрировал возможность совместных работ стран НАТО и России на общее благо.
Впрочем, должен сказать, что кроме операции подъема АПК "Курск", российские кораблестроители активно взаимодействовали с компаниями ряда стран блока НАТО (Италии, Германии, Франции) по линии военно-технического сотрудничества. В частности, совместно с итальянской компанией Fincantieri был разработан проект неатомной подводной лодки S1000.
Мне в составе ряда делегаций довелось побывать во многих странах Европы, а также в США. Везде мы ощущали живой интерес к российскому судостроению и стремление к сотрудничеству (хотя чувствовалась, что представители зарубежных компаний испытывают опасения в отношении конкуренции со стороны российских компаний). Сейчас экономические санкции, направленные против России, больно бьют и по многим европейским компаниям, поддерживавшим тесные деловые отношения с российскими фирмами. Нарушается логика экономических отношений, которую постоянно пропагандирует политическое руководство США - "экономическая свобода, не знающая межгосударственных границ". Оказывается, эта свобода распространяется только на США.
Столь же активно развивались отношения с зарубежными партнерами про другим направлениям деятельности нашего предприятия, в первую очередь, в плане разработки проектов освоения шельфа. Думаю, что такие проекты несут обоюдную выгоду, и задача политиков состоит в том, чтобы обеспечить развитие международных отношений на принципах добрососедства и сотрудничества.
Пока я не могу себе представить, что в обозримом будущем в международных делах может произойти полный отказ от использования силовых методов. Чтобы застраховать Россию от этого, ей, безусловно, нужны сильные вооруженные силы и, в т.ч. сильный Военно-морской флот, но безопасность страны не может обеспечиваться только военными мускулами. Сильная Россия - это, прежде всего, сильная наука и экономика, построенная не на добыче сырья, а на его глубокой переработке, а также на интеллектуальных, наукоемких технологиях.
Именно высокий технологический уровень страны может обеспечить ее населению высокий уровень жизни, сгладить имеющиеся острые углы в межнациональных отношениях, поднять рождаемость, все аспекты жизнедеятельности, высвободить ресурсы для охраны окружающей среды, развития искусства и т.д.
Чтобы добиться этого, не обязательно придумывать никаких Сколково - в России еще много предприятий, которые могут (конечно, если им не мешать) обеспечить поступательное и надежное развитие экономики. Эти крепкие предприятия - своего рода фундамент, на котором может строиться устойчивое будущее России.
В последние годы руководство страны старается оградить малые предприятия от "излишней опеки" со стороны проверяющих госструктур. Это, безусловно, правильно, но львиную долю финансовых поступлений в казну страны обеспечивают налоги не малых, а крупных предприятий. И представляется логичным обеспечить именно этим предприятиям наиболее благоприятные условия для работы, упростить структуры управления компаниями, 100% акций которых принадлежит государству.
Руководители любого уровня не могут обойтись без коллектива единомышленников. Могу констатировать, что и сегодня Рубин является ключевым бюро в системе глобального сдерживания, твердо и неуклонно выполняющим поставленные Верховным Главнокомандующим задачи.